Типичный сценарий изучения английского в русскоязычной стране: начал в школе, продолжил в институте, записался на курсы. Учишь в итоге несколько лет, а можешь только читать, кое-что понимаешь на слух, говоришь очень плохо и с ошибками, а чаще просто молчишь. Знакомо?
<aside> ☝ В 2019 году только 5% россиян свободно владели английским, тогда как 64% не знали его совсем или ограничивались несколькими фразами, 31% – могли читать, переводить и объясняться в быту. (Данные ВЦИОМ)
</aside>
Лингвисты выделяют не менее трех десятков методик преподавания языков. У большинства из них, однако, есть нечто общее: они первым делом развивают умение понимать «чужое», переводить с чужого языка на родной. Слова, выражения и грамматические конструкции иностранного языка преподносятся как ключ к его расшифровке. В этом русле ученик постепенно пополняет свой словарный запас и изучает грамматику чужого языка. Это, однако, не означает, что этот ключ так же эффективно может быть использован для обратной коммуникации, «шифровки» своего языка на чужой. Именно поэтому человек с десятилетним багажом знаний остается с «синдромом собаки» – все понимает, но сам сказать не может.
Педагоги стараются решить проблему, применяя разнообразные упражнения. Ученикам предлагают составлять предложения по-английски с использованием новых слов и конструкций или переводить с русского на английский предложения, в которых надо применять полученные знания. Эффективность таких упражнений, как правило, остается низкой. Ученик сможет узнать фразы, встретив их в тексте или в медленной и внятной речи, если педагог их до этого проговаривал. Но спустя несколько недель ученик обычно забывает фразы и не может применить их в разговоре.
<aside> ☝ Почему это происходит? Согласно модели памяти Аткинсона-Шифрина, в кодировании информации, поступающей в кратковременную память, участвуют в первую очередь зрительные и акустические коды. Еще в 1974 году когнитивный психолог Эндель Тульвинг объяснил это явление в теории «ситуативного забывания». Согласно ей, «невозможность воспроизвести информацию не обязательно означает, что воспоминания потеряны» – эти воспоминания могут быть недоступны из-за «несоответствия между признаками во время кодирования и признаками во время воспроизведения» (Р. Л. Солсо «Когнитивная психология»).
</aside>
Еще один распространенный подход к обучению строится на погружении в языковую среду. Но и он имеет ограничения. Вне реальной языковой среды такое погружение организовать проблематично и зачастую оно строится на имитации сценариев – условно-речевых ситуаций («В ресторане», «На приеме у врача», «На собеседовании» и т.п.). Оказавшись за пределами изученного сценария, человек начинает теряться и не знает, что сказать. Погружение же в реальную языковую среду требует значительных финансовых затрат и все равно не гарантирует овладения языком даже за длительный срок – об этом говорят данные американского бюро статистики: среди населения США, которые дома разговаривают не на английском языке, 22% владеют английским плохо или совсем не говорят на нем, хотя и проживают в языковой среде.
https://avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/1244179/pub_5da2eeebf73d9d79f8fead4f_5da2f007fbe6e700b06e6101/scale_1200
В основе обучения английскому языку в КЭСПА лежит подход, противоположный обозначенному выше. Ученик первым делом учится не расшифровывать “чужое”, а наоборот, выражать “свое” средствами “чужого”. Используемые слова и конструкции изначально являются средствами общения и самовыражения на родном языке, поэтому и на английском они не превращаются в пассивное, “немое” знание, а остаются в памяти и легко воспроизводятся в нужный момент.
Ученик первым делом учится не расшифровывать “чужое”, а наоборот, выражать "свое" средствами “чужого”.
Этот принцип заложен и в названии школы. Тогда как традиционное обучение чаще ставит перед учеником вопрос “Как это переводится с английского?”, в КЭСПА главный вопрос – “Как это сказать по-английски?”. Первые буквы в этой фразе и сложились в название школы – КЭСПА.